Не спрашивай Меджнуна о любви: он очарован. Не надейся, что тайну откроет тебе Ферхад: это только сказка. Спрашивай меня о знаках любви — я расскажу тебе. Милая моя, станешь свечой, а твой милый — мотыльком.

Наверное, время обладает способностью уплотняться в самые напряженные периоды твоей жизни, когда же наступает расслабление, тогда невидимая пружина, которая с умной жестокостью сжимала все — и время, и события, и всю жизнь, — тоже расслабляется, и уже ветры не дуют, не поторапливают события, унимаются даже дьяволы непокоя, наступает тишина, ленивая разнеженность, никчемность, чуть ли не угасание. А поэтому для настоящего человека спасение только в напряжении, в вечном неудовлетворении достигнутым и сделанным.

Человек, облеченный властью, отличается от обыкновенного человека так же, как вооруженный от безоружного.

Не интересовался, как зовут преступника и кто он. Ибо преступник из-за своего преступления становится животным, а животное не имеет ни имени, ни положения.

Человек, став на ноги и возвысившись над миром животных, сразу как бы раздвоился на часть верхнюю, где дух и мысль, и нижнюю, которую телесность тянет к земле, толкает к низменному, к первобытной грязи. Верхней служат мудрецы и боги, нижней — подхалимы. Они из человеческих отбросов самые древние. Покончить с ними невозможно. Единственный способ — снова встать на четвереньки?

Когда человек сам роет себе могилу, что остаётся? Подтолкнуть его туда, вот и всё!

А может, темнота стала для неё богом? Женским богом, ибо женщина царит только в темноте, творя истинное чудо, побуждая в душе жестокого деспота доброту, нежность, ум, справедливость, простоту и восхищение.

Любовь, молитва и война начинаются всегда прекрасно. А кончаются?